Наш сегодняшний выпуск похож одновременно на описание невероятного путешествия и героическую эпопею. В действительности — это рассказ о реальной научной экспедиции на действующий вулкан Кудрявый на острове Итуруп (Курилы), состоявшейся в сентябре 2020 года.
Основная цель экспедиции – продолжение изучения возможности промышленной добычи одного из редчайших и ценнейших металлов на планете – рения. О его значении для многих стратегических отраслей промышленности, включая космическую и авиастроение, наши читатели могут узнать из замечательного документального фильма «Эффект рения». В нём рассказывается и о вулкане Кудрявом – единственном месте в России, где обнаружено присутствие этого металла.
Наше же повествование сфокусировано, прежде всего, на ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ факторе: потрясающую историю о своём уникальном опыте выживания и работы в экстремальных условиях нам рассказала Людмила Павловна Борило, доктор технических наук, профессор, директор Сибирского института будущего «Транссибирский научный путь» (TSSW), главный ученый секретарь по научной и инновационной деятельности ТГУ. Глядя на эту хрупкую, элегантную, всегда на высоких шпильках женщину, невозможно представить, что она способна переносить такие испытания.
— Людмила Павловна, с какими планами лично вы отправились в экспедицию на вулкан Кудрявый?
— Можно сказать, что я отправилась в разведку, в процессе которой мне предстояло решить три основные задачи. Во-первых, я должна была изучить саму территорию с точки зрения организации на ней университетской научно-исследовательской станции для проведения разного рода исследований. У ТГУ есть такие станции в Кайбасово, Актру, Ханымее. Но ни один российский вуз пока не имеет «вулканических» станций. Мы могли бы стать первыми и надолго единственными. Сам вулкан Кудрявый представляет собой своеобразный природный «коллайдер», с помощью которого можно проводить широчайший спектр исследований по климатологии, биоразнообразию, экологии, геологии, химии и так далее. Это наука уровня мегасайнс, открывающая новые перспективы в развитии как фундаментального научного знания, так и новых технологий.
Во-вторых, нужно было осмотреться и понять, можно ли в этом уникальном, но небезопасном месте проводить какие-либо научные мероприятия с приглашением иностранных коллег. Конечно, была и третья задача, чисто исследовательская: провести ряд экспериментов по рению. В частности, замеры вулканического газа и отбор проб, чтобы выяснить, возможно ли получать рений из этого газа.
Изначально я планировала провести на Кудрявом всего три дня, но погодные условия заставили задержаться на целых две недели. И теперь я могу сказать точно: эта командировка стала одной из самых незабываемых в моей жизни.
— Успех таких экспедиций во многом зависит от команды. По сути, вы доверяете свою жизнь другим людям и берёте на себя ответственность за них. С кем вы отправились на вулкан?
— В эту экспедицию я отправилась в абсолютно мужской междисциплинарной компании, которую составили 7 человек, включая меня. Четыре человека из Института вулканологии: вулканолог-геофизик (г. Москва), два химика-технолога (г. Южно-Сахалинск) и повар из Санкт-Петербурга, а также два вулканолога-геохимика из Института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии Российской академии наук (г. Москва). Все они — опытные профессиональные ученые, несколько раз побывавшие на вулканах. Пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность всем, кто поддерживал меня в этой командировке. Особенно руководителю экспедиции Михаилу Штейнбергу и двум братьям Олегу и Илье Чаплыгиным. Они мне очень помогли с адаптацией, акклиматизацией и с проведением исследований.
— У каждого члена команды обычно бывает своя роль. Какой была ваша?
— Это была тяжёлая роль: кроме того, что мне предстояло решить поставленные передо мной руководством ТГУ задачи, я должна была показать себя дееспособным и равноправным членом команды, то есть человеком, которому можно доверять. Иначе говоря, не быть «слабым звеном». Ещё до начала экспедиции, когда коллеги-мужчины узнали, что к ним присоединится профессор-женщина из ТГУ, никогда не бывавшая на вулкане, восприняли это как дополнительную для себя нагрузку и обузу. Ведь нужно было идти часами с нелёгким грузом, переживать тяжелейшие погодные условия, работать в агрессивной природной среде. Но достаточно быстро их недоверие и настороженность исчезли, а к концу совместной работы отношение ко мне изменилось кардинально. Они были очень удивлены тем, что я могу долго ходить с грузом по пересечённой местности и подолгу сидеть молча, если это необходимо. Кроме выносливости было важно проявлять и психологическую устойчивость. Особенно в ситуациях, когда вопрос стоял не иначе, как «жизнь или смерть». Например, не реагировать на появление медведей, которые не один раз подходили к нам так близко, что можно было почувствовать их запах. Иногда коллеги мне даже не говорили, что животное находится в 2-3 метрах от меня, опасаясь, что я начну паниковать.
— Как нужно готовиться к таким экспедициям? Что нужно брать с собой на вулкан?
— Безусловно, нужна соответствующая физическая подготовка и навыки работы в горных условиях. Но оказалось, что для первой экспедиции на вулкан этого недостаточно. В прошлом году я прошла 54 километра по горам в Тибете и думала, что пройти несколько километров на вулкане будет значительно проще. Но я ошибалась. Подниматься на вулкан пришлось в полусогнутом под тяжестью рюкзака состоянии и не по тропе, а по ручью, заросшему бамбуком и камням; часто по колено в ледяной воде ручья, где мокрые насквозь ботинки скользят по поверхности. Нужно ли говорить, что вулкан требует спартанского здоровья.
Необходима и очень серьезная экипировка, включая специальную одежду. Причём «обычная» горная одежда на вулкане не спасает, а всё, что продаётся в магазинах химзащиты, в таких агрессивных условиях расползается через два дня. Я узнала, что лучше обычной шинельной ткани от химического воздействия газа не защищает ничего: грубый войлок его не пропускает. Коллеги поделились со мной таким обмундированием, дали краги – специальные рукавицы и обувь, выдерживающую высокие температуры. Сначала было непросто ходить и работать во всём этом, но потом я приспособилась и мне было даже комфортно.
— С какой из предыдущих экспедиций можно было сравнить эту по сложности?
— Эту поездку невозможно сравнить ни с одной из моих предыдущих командировок. Сам путь до места назначения настроил меня на то, что лёгкой она не будет. Сначала мы прилетели в Курильск, дальше – преодолели путь из бухты Просторная в бухту Медвежья по Охотскому морю. Дорога заняла 10 часов, и плыли мы не на лайнере и не на яхте. Нас перевозило обычное рыболовецкое судно, которое болтало всю дорогу. Все эти 10 часов мне пришлось провести, сидя под брезентом, так как палубу постоянно накрывало волнами. В конце пути мы окончательно промокли в небольшой лодке, доставившей нас на сушу в бухту. У корабля нет возможности подойти к острову без риска разбиться о камни. Но даже успешная высадка на берег не позволила расслабиться. Бухта Медвежья называется так неспроста: здесь постоянно и повсеместно бродят медведи. Поэтому мне сразу выдали фальшфейер красного огня и сказали без него никуда не ходить.
— Опишите свой быт: где вы жили, что ели и как готовили?
— На базе, находящейся между потухшим вулканом Средний и действующим Кудрявым, ставшей для нас основным местом проживания, есть два отдельных, условно жилых, строения. Первое – это «купол», построенный в 2015 году. В нём может разместиться 10 человек. Его «первый этаж» — это кухня с большим столом. «Второй этаж» представляет собой простой настил из досок, где можно спать «штабелем». В этом «куполе» достаточно тепло, там есть печка и электричество. Последнее, кстати, вырабатывается генераторами только 4 часа в сутки по вечерам. Тогда же можно пользоваться интернетом. Второе строение — это маленький «бункер», сделанный из кузова-фургона военного грузового автомобиля советского времени, у которого даже есть своя аббревиатура: КУНГ. Он весь обшит железом и со всех сторон запаян, чтобы в него не проникала влага и газ. В нём нет печки, но тоже есть электричество. Мне предложили выбрать – оставаться со всеми вместе или жить автономно. Я выбрала второй вариант, и этот КУНГ стал для меня не только местом проживания, но и укрытием во время тайфуна.
— Людмила Павловна, вы покорили не одну горную вершину. Насколько вам пригодился такой опыт?
— Никакой поход в горы нельзя сравнить с восхождением на вулкан в силу ряда обстоятельств. Первое, что приходит в голову – на вулкане нет троп, как в горах. Второе – агрессивность окружающей среды. На наших станциях в горах и на болотах прекрасная природа, там чудесно дышится. Вокруг вулкана территория похожа на выжженное или «лунное» пространство. Всё серое, такое ощущение, что попадаешь в чёрно-белое кино. Кроме того, всё окутано газовыми облаками и нужно постоянно ходить в противогазе. Это было отдельным испытанием для меня: оказалось, что просто надеть противогаз мало. Нужно надеть его правильно, чтобы не было ни одной щели, ни одной дырочки, в которые может попасть газ. Иначе ты просто не выйдешь живым из опасной зоны. Я учусь, вроде бы всё получается, захожу на горячее поле и… противогаз пробивает газами. А они на вулкане повсюду и нужно идти в противогазе в гору, проводить в нём несколько часов. Если ветер сдувает газ, можно снять защиту. Но необходимо постоянно быть начеку: ветер может измениться в любую секунду и, будучи на горячем поле, ты должен очень быстро правильно надеть противогаз.
— Что такое горячее поле?
— Это поле, покрытое фумаролами, трещинами с неостывшими лавовыми потоками, от которых поднимается газ. Ночью фумаролы хорошо видно: они горят красным пламенем. А днем фумаролы ночью.jpgих почти не заметно и можно в них наступить и сварить ногу. Если ветер подул в твою сторону и нагнал газ, нужно присесть как можно ниже и переждать, пока газ уйдёт. В первое время в такие моменты накрывали страх и паника. Но, оказалось, к этому тоже можно привыкнуть. Кроме того, есть правило: заходить в опасную зону нужно, минимум, по три человека. Двое идут на горячее поле работать, один остаётся в стороне и помогает ориентироваться, если поле накрыло газом.
Находиться в такой агрессивной среде мне помогло то, что я — профессиональный химик и долгое время работала в химической лаборатории. Я не боюсь химической среды и понимаю, как и на что она может влиять, какая должна быть техника безопасности. Но даже для меня стало сюрпризом то, что в первый же день после работы в противогазе с открытыми ушами, мне пришлось попрощаться с золотыми серёжками: они просто рассыпались. Я не учла, что вместе с серной кислотой, которая не растворяет золото, на вулкане присутствует селеновая кислота. При большом попадании её на кожу можно получить ожог, а на металлы она действует ещё сильнее. Мне удалось увидеть, как за две недели агрессивная среда превращает железную арматуру диаметром в 2 сантиметра в тонкие иголочки.
— Вы сказали, что выходили на вулкан ночью. Зачем?
— Некоторые эксперименты требуют круглосуточного мониторинга процессов. Иногда днём невозможно было работать из-за дождей. Это опасно: мало того, что ничего не видно, так ещё и газ смешивается с водой и получается кислота. Из 15 дней на самом вулкане можно было находиться дней 6-7. А ещё несколько дней на базе нас продержал тайфун.
— Расскажите, как вы пережили это стихийное бедствие?
— Мои коллеги сказали, что такого тайфуна на территории базы не было уже 15 лет. Непрерывный ветер, дующий со скоростью 200 км в час, отрезал нас от остального мира и меня от остальной команды на три дня. Выходить наружу из моего «бункера» было опасно для жизни: повсюду летали огромные камни, брёвна и части хозяйственных сооружений. Ветер снёс крышу генераторной, пробил купол домика, в котором жили коллеги. Мой «бункер» устоял. Потом все шутили, что мне досталось самое проверенное жилище. Оно укреплено стальными балками, вбитыми на глубину три метра, и засыпано со всех сторон камнями. Однако во время тайфуна его раскачивало так сильно, что создавалось ощущение, что несёшься с горы на огромной скорости. Электричества не было, свет проникал в небольшое окошко только днём. Я смотрела в него и очень боялась, что купол со всей командой снесёт, я останусь совсем одна и просто не выживу до появления помощи. Ночью я сидела в полной темноте. Звук ударяющихся о железную обшивку камней сначала не давал спать, но на вторые сутки жуткая усталость и стресс позволили заснуть даже в таких кошмарных условиях. Из еды в бункере было несколько конфет, из питья – термос воды.
— Во время восхождения в горы человек физически ощущает перепад высоты. Организм на это реагирует очень индивидуально. Можно предположить, что сочетание высоты, погодных условий и агрессивной среды отражаются на самочувствии каким-то особенным образом. Какие необычные физические ощущения вы испытали во время экспедиции?
— Самое сильное ощущение – это как бы отсутствие времени. Как будто ты попал в своеобразный временной вакуум. На краю кратера, точную глубину которого не знает никто, кажется, что все земные физические законы здесь не работают. Сила вулкана превосходит силу гор. Она поднимается изнутри вместе с огнём и пронизывает тебя невероятным ощущением подключенности к чему-то очень мощному, своеобразному энергетическому потоку. В начале пребывания на вулкане все эти чувства у меня смешивались со страхом перед стихиями, но через несколько дней я привыкла, полюбила вулкан, мне стало нравиться ходить в горячие зоны. И знаете, мне показалось, что он ответил мне взаимностью и «принял» меня.
Я в очередной раз убедилась, насколько много у нас сил и насколько мы не до конца их реализуем в своей повседневной жизни. Такие экспедиции позволяют решать и чисто профессиональные задачи, и изучать самого себя, свои возможности. Оказалось, что на вулкане можно не только выживать и удачно проводить эксперименты, но и получать море позитива от общения с коллегами и природными стихиями. Нужно ли говорить, что после возвращения на большую землю из такой командировки, начинаешь видеть и оценивать всё по-другому?
